НЕУГОМОННАЯ ЕЛЕНА, ИЛИ ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ ПОД ПРИЦЕЛОМ

Девочка бежала за пыхтящим впереди нее поездом, а он уходил все дальше и дальше. Когда поезд превратился в совсем маленькую точку, она села на рельсы и заплакала.

— Ты чего здесь сидишь? — услышала она мужской голос.

Убрала с лица маленькие ладошки и увидела склонившегося над собой громадного мужика с пышными усами в форме обходчика. Глаза у железнодорожника были добрыми, и она опять зарыдала. Из всех слов, прорывающихся сквозь всхлипывания, он мог понять только два слова: «Сема! Миша!»

— Ну что с ними стряслось-то? Прекрати реветь, умерли, что ли? — почти сурово произнес мужчина.
— Не-а. Их увезли, — махнула рукой в сторону поезда девочка и замолчала.
— Тебе сколько годков-то?
— Семь.
— А они кто тебе?
— Братья, — и из ее глаз опять закапали крупные слезы.

Наконец в его голове нарисовалась более или менее внятная картина. У девочки, а звали ее Лена, отец погиб на войне, а мать умерла недавно от туберкулеза. Младших братьев, погодков Мишу и Сему, увезли в Самару в сиротский дом. Ее не взяли, потому что священник, отец Александр, сказал, что Лена работает у него в няньках.

— Иди, девочка, иди домой. Все будет хорошо, — сказал добрый железнодорожник.

Волостное село Обшаровка, возникшее как станция в период строительства здесь железной дороги, в начале двадцатого века насчитывало около семи тысяч человек. В основном это была беднота, малоземельные или вовсе безземельные крестьяне. Жить в прислугах у богатых считалось особой привилегией. Лену в семье священника не обижали. Она помогала следить за младшим ребенком, а старшими восхищалась, такими они были умными, Миша ходил в форме гимназиста, Александра красиво играла на фортепиано. Но вот девчонку грамоте так никто и не догадался обучить. Тем не менее в Обшаровке была начальная школа, две церкви, власть на селе возглавлял сельский староста.
От семьи у Лены осталось несколько фотографий — отца в военной форме, когда он сфотографировался перед отправкой на фронт, и братьев, мама перед смертью сводила мальчиков к фотографу, как бы предчувствуя что-то. А дочке сказала: «Спрячь, Лена, пусть карточка всегда будет с тобой». А потом добавила: «Ты ведь их не бросишь никогда, правда?» Девочка, ничего не понимая, кивала головой. И вот все девять лет перед сном она доставала фотографии, плакала и сквозь слезы повторяла: «Я найду вас».

В 16 лет Лена расцвела несказанно, парни заглядывались на нее, на деревенских посиделках отбою не было от приглашений на кадриль. А уж как остра была на язык! «Откуда только что взялось, — судачили кумушки, — мать была тихоня, отец, правда, бравый был мужик, может быть, в него пошла». Все детство прошло в прислугах, девушку ценили, потому что умела работать, все у нее блестело чистотой и порядком. И чтобы что-то у господ взять — ни-ни. Однажды встретила Ивана, с которым в детстве играла в лапту. В семье Мироновых он был младшим. А как сейчас вырос, возмужал. Иван рот открыл от удивления, взглянув на Елену.

— Что, не узнаешь, что ли, Ваня? Всего-то три года, как не виделись.
— Почему? Узнал! Какая ты, однако, стала!
— Какая-такая, — лукаво засмеялась девушка, и пошла своей дорогой.

А Иван еще долго смотрел ей вслед.

У Мироновых было добротное хозяйство. Батраков не нанимали, как-никак четверо сыновей и дочь, все работящие. Были в хозяйстве кроме коров и другой живности, лошади и… верблюд. Может быть, поэтому, когда началось раскулачивание, семью признали кулаками и отправили в Казахстан. Но это было потом. Пока же Иван безумно влюбился в Елену. В его семье в связи с этим начался переполох: это что же такое, голь перекатную, сиротку бедную в дом задумал привести — не будет этого. Иван был действительно видный жених, да еще гармонист какой. В общем, первый парень на деревне, девки по нему сохли. А что Елена? Она и глазом не ведет, у нее ухажеры в очередь выстраиваются. Но Иван был упертый.

Однажды поздно вечером, когда она возвращалась с посиделок, напевая что-то вполголоса, как из-под земли вырос перед ней Иван и наставил на нее ружье:

— Говори сейчас же! Пойдешь за меня замуж или застрелю!

Девушка сначала напугалась, а потом звонко засмеялась:

— Как же ты меня убьешь, если все время говоришь, что любишь. Разве это любовь?

И убежала в ночь. Иван бросил ружье на землю и обхватил голову руками: что делать с этой девкой. Утешало одно, что она всем отказывала.
Эта история о любви дедушки к бабушке и о сватовстве с ружьем передавалась в семье Мироновых — Матвеевых из поколения в поколение. Они благополучно дожили до старости и умерли чуть ли не в один день. Дети да и внуки помнят, как приходили гости, а гостей у них всегда было много, бабушка привечала всех и винца собственного производства наливала, а дед брал свою любимую гармошку. И сразу за столом становилось душевно и весело. Почему Елена Ивановна дала детям свою фамилию и даже развелась с дедом — об этом чуть ниже.

Жизнь в Обшаровке шла своим чередом. Стали появляться какие-то люди, которые ходили с лозунгами, плакатами, за что-то агитировали, устраивали собрания. Больших изменений в селе не наблюдалось. Елене некогда было интересоваться этим — работа прислуги — с раннего утра до позднего вечера. Однажды услышала, как хозяин, владелец большой лавки, сказал вечером жене: «Завтра рано утром Мироновых будут выселять. Говорят, на железке уже несколько вагонов стоят, всех в Казахстан повезут, на голое место. Все, что было в доме и на подворье, — еще вчера конфисковали». Девушку как током ударило. В этот момент она поняла, что любит Ивана и что его надо срочно спасать.

Накинула кофтенку и незаметно вышла из дома. Был октябрь, но она не замечала холода. В доме Мироновых в одном окне еле-еле брезжила лампадка. Около ворот прохаживался красноармеец с винтовкой. Лена знала, в какое окно постучать, и постучала. Показалось удивленное лицо Ивана, он потихоньку приоткрыл ставни и услышал: «Вылезай, только тихо!» «Ишь, командирша!» — усмехнулся про себя парень. Она взяла его за руку, и они побежали. Уже брезжил рассвет, возвращаться ей за вещами не было смысла. Так, в чем убежали, и зашагали подальше от родного села. У Елены план, ку-да идти, возник уже позже. Так они оказались в Иващенково, где на заводы требовалась рабочая сила. Когда родился первенец, дочь Нина, Елена, все еще боясь, что Ивана могут обнаружить, официально развелась с мужем и фамилию детям (потом родился сын Юрий) дала свою — Матвеевы. Когда наступили более спокойные времена, где-то в середине 60-х, Елена Ивановна начала разыскивать братьев Ивана. И нашла, двое из них уже позже приезжали в Чапаевск, потом приезжала дочь одного из них. Не все родственники выжили, но все обосновались в Казахстане.

Иван Григорьевич до начала Великой Отечественной войны работал на заводе № 102 конюхом, Елена Ивановна на этом же заводе — в прачечной. Энергичную, сметливую женщину сразу же стал отмечать начальник прачечной:

— Лена, скоро буду уходить, тебя хочу рекомендовать на свое место.
— Да что вы, Михаил Иванович, я же безграмотная, даже писать не умею.
— Но расписываться же умеешь.

Иногда думаешь: сколько нереализованных талантов у нашего народа. Не всем удавалось их развить и использовать для пользы всего общества. Но если встречающихся на твоем жизненном пути людей тебе удалось сделать чуть-чуть счастливее — тоже неплохо. Твой теплый и яркий огонек, как эстафету, они понесут дальше. Всю жизнь Матвеевы — Мироновы прожили в доме № 12 на улице Орджоникидзе, в комнате на три хозяина (сейчас этого дома нет, на его месте футбольное поле). Рассказывать, как жили тогда одной семьей, это, считай, ничего не рассказать. Где-то в 60-х годах в другие две комнаты начали селить практикантов и молодых специалистов, которых Елена Ивановна учила вести домашнее хозяйство. Кухня-то была общая, на все три комнаты. Уезжая на родину, девушки писали Елене Ивановне письма с благодарностью за жизненную науку.
А какой заводилой была: страх как любила наряжаться. На Новый год она в костюме Петрушки или старушки, на Масленицу тоже был сценарий и костюмированное представление (такой талант пропадал). На День Победы, 9 мая, когда все кругом бурлило от радости, неугомонная Елена знаете что сделала? Взяла и прыгнула с балкона второго этажа! Видно, от избытка чувств. Соседи не удивились, они привыкли к выкрутасам Елены. Они также знали, какая аккуратистка Елена Ивановна, даже в сарае все гвоздики по размерам в коробочки разложит.

Слово, данное матери перед ее смертью, Елена сдержала: братьев Мишу и Сему она нашла, правда, в разных детдомах. Долгое время подростки жили в одной комнате с ними на Орджоникидзе, 12. Выучились, Елена старалась, чтобы они получили образование. Перед войной Михаил Иванович Матвеев работал главным бухгалтером на заводе № 309. Когда началась война, у него была бронь, как у всех ценных специалистов на оборонных заводах, но Михаил на втором или третьем году войны пошел в военкомат, отказался от брони и попросился на фронт. Под Сталинградом, когда его раненого вместе с другими везли в госпиталь на санитарной повозке, их разбомбили немецкие самолеты, расстреляли всех раненых. Извещение сестре пришло, что пропал без вести. Семен Иванович сделал карьеру в другой области — стал директором раймага в Чапаевске, но умер до войны от неизлечимой болезни, наследников братья не оставили.

Л. Миронова.

изображения не найдены