НЕОСТОРОЖНО СКАЗАННОЕ СЛОВО ПЕРЕВЕРНУЛО ЖИЗНЬ

Листая «Белую книгу»

Мой дед, Сергеев Петр Григорьевич, 1885 года рождения, по происхождению крестьянин, колхозник, проживал в селе Большое Томылово (Глушица) Самарского уезда Самарской губернии. Был репрессирован 21 декабря 1940 года. Приговорен по статье 58-10 (контрреволюционная пропаганда и агитация) к 5 годам заключения в ИТП. После пяти лет заключения еще на 5 лет — поражение в правах. Реабилитирован в 1991 году. О подробностях мы, многочисленные его внуки, не знаем, за что мог пострадать рядовой колхозник. А взрослые молчали.

По счастливому случаю мне дали «Белую книгу» о жертвах политических репрессий. Перелистывая страницы этой книги, нашел других земляков из сел Б. Томылово, Губашево и Титовки, также репрессированных по статье 58-10.

Живы дети, внуки, правнуки репрессированных, и до сих пор по данным делам не снят гриф секретности. Почему? Как-то ведущий Первого канала сказал, что гнойник не надо вскрывать. А в хирургии лежит основополагающий принцип: «Где гной, там вскрой». Только тогда общество будет здоровым, моля о том, чтобы подобное не повторилось ни под какими лозунгами.
Я обратил внимание на имя М. Д. Петрянкина, 1892 года рождения. Михаил Дмитриевич был врачом, репрессирован 27 июля 1946 года, реабилитирован Верховным судом РСФСР 10 июня 1963 года. Оказалось, что Михаил Дмитриевич был племянником нашего знаменитого фельдшера Кузьмы Николаевича Петрянкина, о котором я писал в газете «Чапаевский рабочий» и книге, посвященной 100-летию здравоохранения города Чапаевска. Удалось найти родственников Михаила Дмитриевича, состоялось мое знакомство с его внучкой Юлией Константиновной Привезенцевой, которая любезно предоставила свои воспоминания о дедушке. За что ей большое спасибо.

Михаил Дмитриевич, несмотря на все испытания, прожил достойную жизнь, свято исполняя свой профессиональный врачебный долг. Я горжусь своим земляком.

Н. Н. Кондулуков,
заслуженный врач РФ.

Прежде чем приступить к рассказу, хочу выразить большую благодарность Николаю Никитовичу Кондулукову, попросившему меня написать воспоминания о моем дедушке по материнской линии Михаиле Дмитриевиче Петрянкине.

Как оказалось, я знала о нем совсем мало, вернее сказать, — почти ничего не знала! Были о нем какие-то отрывочные детские воспоминания, и все.

Дедушка появился в моей жизни, когда мне было лет шесть. А ушел из жизни, когда было неполных восемнадцать. Тогда я мало интересовалась его жизнью. Вот сейчас, пребывая в солидном возрасте, конечно бы уделила ему гораздо больше внимания и уверена, что нам было бы о чем поговорить! Многих его близких родственников уже нет в живых, но тут я вспомнила о его племяннице Екатерине Алексеевне Родионовой, дочери его родной сестры Марии, которая старше меня более чем на 10 лет и знала своего родного дядю, будучи уже достаточно взрослой. Я не ошиблась в своих ожиданиях: Екатерина помогла мне восстановить многие белые пятна его биографии.

Удивительно свойство человеческой памяти: каждый раз воспоминания обрастают все новыми и новыми подробностями, и в результате из отдельных осколков складывается целая картина. Так произошло и в моем случае: границы времени как будто раздвинулись и впустили меня в прошлое, в котором дедушка будто назначил мне свидание спустя много лет после своей смерти! Он стал мне более близок и понятен, а еще я поняла, что, если и нельзя изменить прошлое, то отношение к прошлому изменить можно!

Итак, Михаил Дмитриевич Петрянкин родился в 1892 году в селе Томылово Чапаевского района Куйбышевской области в многодетной семье. У него было два брата: Александр и Иван и четыре сестры: Мария, Елена, Матрена и Александра.

Семья дедушкиного отца Дмитрия и матери Екатерины по тем временам крепко стояла на ногах: в хозяйстве имелись корова, лошадь и другая живность. Перед отцом Михаила стоял тяжелый выбор: отдать корову или лошадь, чтобы не пустить сына воевать в Первую мировую войну, либо отдать войне сына. Семья была большая, надо было растить остальных детей, и отец выбрал корову, а сына отправил воевать. Михаилу повезло: с войны вернулся живым! Женился. От брака родилась дочь Нина, но прожила она недолго, умерла еще в детском возрасте. После смерти дочери через некоторое время и сама семья перестала существовать, супруги оформили развод.

Со своей второй женой Евдокией, моей бабушкой по материнской линии, Михаил познакомился в 1923 году в Куйбышеве. Ей тогда было 17 лет, а ему 31 год. 28 декабря 1923 года они заключили брак. Михаил к тому времени уже закончил медицинский университет г. Куйбышева и получил специальность хирурга-гинеколога, был практикующим врачом, а бабушка Евдокия окончила фельдшерское училище. Михаил арендовал верхний этаж двухэтажного дома на углу улиц Некрасовской и Молодогвардейской. Окружил бабушку вниманием и заботой. Купил ей фортепиано, игре на котором она обучалась у частного преподавателя, а у повара-профессионала брала уроки поварского искусства, в чем, надо сказать, значительно преуспела. А вот занятия в театральной группе известного артиста Шебуева ей пришлось по просьбе Михаила бросить и заняться семьей.

В октябре 1924 года у Михаила и Евдокии родилась дочь Лидия Михайловна Петрянкина. Роды были тяжелыми и продолжались трое суток. Михаил сам их принимал. Когда он уже был готов ради сохранения жизни своей жены пожертвовать жизнью ребенка, — родилась моя мама. Жизни матери и дочери были спасены, но роды ни для той, ни для другой не прошли бесследно: у Евдокии больше не могло быть детей, а у ее дочери было с рождения слабое зрение, а к 50 годам она совсем ослепла, стала инвалидом 1 группы по зрению.

У Михаила было много друзей, но были и враги, и завистники. Как рассказывает бабушка, времена сталинских репрессий в тридцатые годы их не обошли стороной. По наветам «доброжелателей» к ним несколько раз приходили с обыском, забирали на допросы Михаила, но ничего против него не находили и отпускали.

Михаил, кроме Первой мировой войны, принимал участие еще в двух войнах — в Финской и Второй мировой. С Финской вернулся целым и невредимым. В войну Михаил выполнял обязанности врача на передовой. Под пулями приходилось иной раз и ампутировать, и оперировать. С Великой Отечественной войны вернулся инвалидом 2 группы: осколок снаряда застрял рядом с сонной артерией. Удалять его было нельзя, так как была опасность задеть сонную артерию во время операции. Поэтому Михаил всю оставшуюся жизнь прожил с этим осколком, который впоследствии спровоцировал у него астму. Во время приступов астмы дедушка задыхался, ногти на руках у него синели.

Уже к концу войны Михаил попал в плен. В каком лагере он был, я не знаю. Помню только, что, когда я была еще подростком, к нам приходил журналист и брал у дедушки интервью. Дедушка рассказывал журналисту о том, как их, пленных, гнали в лагерь. Шел дождь. Шинели промокли. В лагере пленные долго ждали, когда их разместят по баракам. Очень хотелось пить, но пить им не давали, и пленные выжимали промокшие от дождя шинели и пили эту воду. Рассказывал еще, что в лагере занимался своими прямыми обязанностями врача: лечил заключенных, делал операции. Еще организовывал побеги евреям, спасая их от смерти.

После окончания войны дедушка вернулся в Куйбышев к семье. Работал заведующим отделением центральной больницы им. Пирогова. Там среди сослуживцев имел неосторожность похвалить немецкий хирургический инструмент, сказав, что он лучше нашего. В результате по приговору судебной коллегии 25 октября 1946 года был осужден за «контрреволюционную пропаганду» на 6 лет лишения свободы. После отбывания срока дедушка не имел права в течение 5 лет проживать в г. Куйбышеве. Местом его пребывания в ссылке было определено село Большой Толкай. Дочь Лидия, как раз перед арестом отца, с отличием закончила Куйбышевский педагогический институт, готовилась поступать в аспирантуру и нуждалась в помощи матери. Поэтому решили, что Евдокия останется жить со своей матерью и дочерью в Куйбышеве и будет навещать мужа в ссылке.

В Большом Толкае Михаил работал врачом в сельской больнице. У местных жителей пользовался заслуженным уважением. Он и оттуда помогал своей жене и дочери. Завел там хозяйство: кур, гусей, уток. Бабушка приезжала от него всегда с подарками, привозила много продуктов. В 1950 году моя мама вышла замуж, а в марте 1951 года родилась я, Юлия Константиновна Марьина.

Дедушка в моей жизни впервые появился, когда мне было лет шесть, закончился срок ограничения на проживание его в Куйбышеве. Помню, в наш дом на Песчаной улице пришел худощавый, седой, незнакомый мне человек. Сразу прошел в отведенную ему комнату и уединился там. Долго не выходил. Бабушка тогда сказала мне, что это мой дедушка, и он будет жить с нами. Я сначала его побаивалась, но потом мы с ним быстро подружились. Он оказался добродушным человеком, любил меня и баловал. Когда я его просила купить что-то вкусненькое, он мне никогда не отказывал.
Вернувшись, дедушка возглавил медсанчасть завода «Прогресс». Практиковал и частным образом, принимая больных на дому. К нему часто приезжали за врачебной помощью и советом его родные и близкие. Он принимал всех. Никогда с родных и близких, а также с малоимущих денег не брал. Лечил он не только от женских болезней, но был врачом широкого профиля. Так, например, у него был свой метод лечения от язвенной болезни без операции. Когда к нему приходил больной с тяжелой формой язвенной болезни, которому, как говорили врачи, уже ничего не могло помочь, кроме операции, дедушка брался за такого больного и излечивал его при помощи своего метода, не прибегая к хирургическому вмешательству.

Помню, в дом на Песчаную к дедушке из Чапаевска часто приезжал его дядя (сын родного брата отца — Николая) Кузьма Николаевич. Дядя был всего на четыре года старше своего племянника. Он был фельдшером, но обладал знаниями на уровне врача. Многие обращались к нему за советом именно как к врачу. Они долго с дедушкой о чем-то беседовали. Им нравилось проводить вместе время.
Когда мы переселились в августе 1963 года в квартиру на улице Аэродромной, дедушка был уже на пенсии, любил уединяться в своей комнате, где много читал и каждые полчаса слушал последние известия по радио. Продолжал практиковать частным образом, но уже меньше, чем раньше. Тосковал по работе. Рядом с нашим домом находилась районная поликлиника. Он упросил заведующую поликлиникой взять его на работу хотя бы на половину ставки. Та согласилась. Но бабушка категорически запретила ему работать, мотивируя это тем, что у него слабое здоровье и нужно себя беречь.

В июле 1963 года Президиум Верховного суда РСФСР судебные решения по делу в отношении дедушки отменил за отсутствием состава преступления. Михаил Дмитриевич Петрянкин был реабилитирован. Его наградили орденом Отечественной войны и медалью «20 лет Победы в Великой Отечественной войне».

Почет и уважение ему вернули, но жизнь уже была прожита. В 1963 году дедушке исполнился 71 год, и большую часть своей жизни он провел вдали от семьи за неосторожно сказанные слова. Но все равно хорошо, что он дожил до того момента, когда справедливость восторжествовала! Не дай бог никому пережить те унижения, через которые Михаил Дмитриевич прошел, когда ему приклеили ярлык «врага народа», и многие бывшие друзья и сослуживцы, завидев его издалека, переходили на другую сторону дороги, чтобы не здороваться с ним и не показывать, что они знакомы.

Дедушка недолго прожил в новой квартире на улице Аэродромной: всего 5 лет. Он успел узнать, что его дочь Лидия, а моя мама, успешно защитила диссертацию, что я, его внучка, закончила школу с золотой медалью и поступила в институт. При жизни дедушка никогда особенно меня не хвалил. Иногда подтрунивал надо мной, что вот могла бы сделать лучше, да не сумела! Только после его смерти я узнала от соседей, как сильно он меня любил и гордился мной!

Умер он 12 января 1968 года скоропостижно от сердечно-легочной недостаточности. Утром, когда я уходила на занятия в институт, он был еще жив, и ничто не предвещало беды. Он попросил бабушку приготовить ему завтрак. Та собрала все на стол, но он долго не выходил из комнаты, на зов не откликался. Когда бабушка зашла к нему, он был уже мертв. Так и заснул вечным сном с книгой на груди, которую до этого читал… Вечная ему память! Он был хорошим мужем, отцом и дедушкой, хорошим врачом, настоящим мужчиной и просто хорошим Человеком!

Говорят, мы живы до тех пор, пока о нас помнят. Надеюсь, что мои воспоминания продлят его жизнь в памяти людей, которые знали его, а также в памяти их потомков, которые не знали, но слышали о нем от своих родных и близких… Если это случится, я буду очень рада.

Ю. Привезенцева (Марьина).