БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ — О ЧЕРНОБЫЛЕ 35 ЛЕТ СПУСТЯ

Вместе с корреспондентом газеты «Чапаевский рабочий» Данилой Бабкиным мы в гостях в семье ликвидатора чернобыльской аварии в 1986 году Михаила Александровича Маркина, принимавшего участие при тушении горевшего реактора атомной станции. Причины аварии установлены — нарушение аварийной защиты реактора при проведении экспериментальных работ, не запланированных технической документацией.

Рассказ о своем участии в аварийных работах ведут сразу двое — сам Михаил Александрович и его жена, Надежда Максимовна. В составе бригады из 10 человек в Киев самолетом был отправлен Михаил Александрович, работавший в г. Навои Узбекистана оператором бетононасоса. Их перевезли в город Тетерев — пионерский лагерь в 60 км от Чернобыля. На мой вопрос, знали ли они об особой опасности работ, Михаил Александрович ответил положительно. Более того, из бригады отсеяли мужчин, не имеющих детей, — радиация отрицательно действует на детородную функцию.

Первые 38 часов с начала аварии оказались «пустыми» — никто не знал, что делать. В истории человечества еще не было катастрофы такого масштаба, враг действовал в виде радиации на любопытствующих детей, беременных женщин, и последствия аварии проявились дальше лучевыми болезнями, врожденными патологиями, онкологическими заболеваниями по всему миру. Но больше всего пострадали жители города Припять, ставшие первыми жертвами аварии.

На работу в Чернобыль ездили в «свинцовом автобусе» вахтами, работая по 6 часов в 4 смены. Ежедневно менялись карандаши-накопители (индивидуальный дозиметр ДКП-50А – прим. ред.), велся общий подсчет полученной радиации. В реактор заливали бетон, не допуская второго, более мощного взрыва. Всего Михаил Александрович набрал 6,4 SV — это очень много (такая доза облучения, полученная однократно, считается смертельной — прим. ред.). Если бы не самоотверженный подвиг спасателей-ликвидаторов, от Киева и многих европейских городов ничего бы не осталось. Уровень радиации после первого взрыва реактора в 100 раз превышало радиацию атомных взрывов в городах Хиросима и Нагасаки.

Через два месяца Михаил Александрович вернулся домой, и начался еще один, пожалуй, более трудный период жизни. Во-первых, обрушились болезни. ««Мы боролись с одной болезнью, надвигалась другая», — говорит Надежда Максимовна. — Отказывали щитовидка, печень, зрение. Врачей встречали самых разных — от самоотверженных, сражающихся за нас бескорыстно, до равнодушных, некомпетентных. Но что поделаешь, с медициной мы теперь до конца дней связаны».

Я заметила, что Надежда Максимовна, поддерживая разговор, все время говорит: «Мы», нисколько не отделяя судьбу мужа от своей. Ей пришлось на своих плечах выдержать переезд из Навои в Чапаевск, успев до трагических событий 3 июня 1989 в Фергане и Навои, которые известны еще как «Ферганские погромы». Узбекистан получил независимость, и экстремалы свирепствовали. В Россию ранее переселился их сын, а дочка определилась в Москве. Надежда Максимовна, как настоящий добрый ангел мужа, всегда рядом. Пришлось твердо занять позицию сторонницы здорового образа жизни: Михаил Александрович не пьет и не курит — а ведь находились советчики с пожеланием «выпить», якобы это способствует выведению радиации. «Кто пил, тот уже покинул этот свет, а мы, слава Богу, живы», — говорит Михаил Александрович. Он с радостью говорит и о том, что живы все из его бригады, хотя и тяжело болеют…

Удивительный свет виден в глазах обоих супругов — особенное тепло много переживших людей, ходивших буквально по грани жизни и смерти. Быть или не быть — зависит теперь не только от врачей, но и от верной и очень красивой женщины, ее ухода, терпения и любви. «Мы теперь как сиамские близнецы» — не разлучаемся ни днем, ни ночью», — говорит Надежда Максимовна. По-другому нельзя, по мнению обоих, — вместе они уже почти полвека.

С момента аварии прошло 35 лет, саркофаг на Чернобыльской АЭС ветшает. В голове множество вопросов: найдутся ли новые герои, способные защитить мир от угрозы повторной аварии? Достаточно ли благодарны мы по отношению к тем, кто жизнь свою и здоровье положили за всех нас? Как обстоит с защитой от подобного рода катастроф на других АЭС?
Мы понимаем, что все источники энергии когда-нибудь иссякнут, кроме ядерной и термоядерной. будут ли они безопасными? Надеемся, что будут.

Людмила Сухарева.
Фото Данилы Бабкина
и из семейного архива.

[Показать слайдшоу]